Общество: Действительно ли Петр Войков был террористом и детоубийцей

С окончанием этой недели завершится и интернет-референдум по переименованию станции метро «Войковская». Кажется, все доводы и контрдоводы уже произнесены, но на деле спор по этой проблеме был практическим, идеологическим, этическим, но никак не историческим. Самое время признать: участники спора с обеих сторон базировались на мифах вокруг фигуры Войкова. На данный момент на сайте «Активный гражданин» по вопросу о переименовании станции «Войковская» проголосовало уже более четверти миллиона человек. Более 30% из них потребовали название станции изменить. Потому что «имени Войкова – террориста, палача, детоубийцы, инициатора и активного участника казни царской семьи, который лично уничтожал тела при помощи серной кислоты – его имени не место в топонимике Москвы». Получается, что каждый третий оставивший свой голос склоняется к такой точке зрения. Здесь мы сталкиваемся с проблемой, недооценивать которую вовсе не стоит. Дело в том, что озвученные характеристики Петра Войкова во многом не соответствуют действительности. Они не подтверждаются исследованиями, материалами уголовного дела по убийству царской семьи и историческими источниками. Перед нами сформированный в массовом сознании миф, причем нельзя сказать, что сформированный за последние четверть века. Скорее это явление последних лет. Террорист? Войков действительно был причастен к покушению на ялтинского градоначальника генерала Ивана Думбадзе. Покушение это было совершено в 1906 году, в разгар событий революции 1905 года. В Ялте, где было объявлено положение чрезвычайной охраны, Думбадзе ввел практически военные порядки, чем заслужил ненависть как либеральной интеллигенции, так и социал-демократов. Например, по распоряжению градоначальника любое здание, из которого будет открыта стрельба (а стреляли во время революции немало), подлежало сносу вне зависимости от причастности владельца. Общественность требовала немедленной отставки Думбадзе, звучали и прямые угрозы. В феврале 1906 года в коляску, в которой ехал градоначальник, с балкона одного из ялтинских домов была брошена бомба. Исполнителем покушения был представитель партии эсеров – «крестьянской партии», претендующей на выражение интересов подавляющего большинства населения империи (более 80%) и активно практикующей индивидуальный террор. Одним из причастных к организации покушения являлся и 18-летний член РСДРП Петр Войков. Косвенно об уровне его причастности свидетельствует такой факт: даже царская охранка, разрабатывавшая после покушения все связи революционеров, установила участие Войкова значительно позже. И вряд ли 18-летний парень из дружественной партии среди старших товарищей – революционеров-эсеров мог быть фигурой определяющей. Еще один нюанс – молодой Петр Войков в то время являлся членом РСДРП(м), то есть меньшевиков. В большевистскую партию он перешел лишь с Октябрьской революцией 1917 года. Сам Думбадзе отделался контузией и, следуя введенным ранее правилам, приказал сжечь дом, из которого была брошена бомба. Что и было немедленно исполнено солдатами, которые не позволяли тушить здание, пока оно не превратилось в пепелище. Заодно разграбили и соседний дом. В ходе революции 1905 года в Российской империи развернулась череда полноценных вооруженных выступлений, что уж говорить об индивидуальном терроре против царских сановников. Главными проводниками такого рода борьбы были именно эсеры. Меньшевики проводили куда меньше индивидуальных покушений, а вот как раз большевики индивидуальный террор отвергали – не из этических соображений, а из-за полной его неэффективности. Ленин посвятил этому аспекту немало строк в своей полемике с эсерами. Палач и детоубийца?

Петр Войков (фото: РИА «Новости»)

Первое следствие по делу об убийстве царской семьи началось еще в феврале 1919 года по распоряжению Колчака, его проводил следователь по особо важным делам Омского окружного суда Н. А. Соколов. В 90-х годах в России началось уже новое следствие по делу о расстреле, его возглавлял старший прокурор-криминалист Главного следственного управления Генеральной прокуратуры РФ В. Н. Соловьев. Он не только проанализировал данные Соколова, но и соотнес их с новыми источниками – теми, что появились в советское время и стали доступны в 90-е годы с открытием архивов. В то же время при правительстве была создана специальная комиссия по делу о екатеринбургском убийстве. Результатом ее деятельности стало перезахоронение останков Николая II и членов его семьи в Петропавловской крепости Петербурга и публикация обобщенных данных следствия в 1998 году в специальном сборнике. Его составителем выступил политик, общественный деятель и монархист по убеждениям Виктор Аксючиц. Эти пояснения требуются, чтобы не возникало сомнений – ни политическая конъюнктура 19-го года и 90-х годов, ни фигуры следователей или составителя сборника не предполагают выгораживания кого-либо из участников екатеринбургского расстрела. В материалах Соколова Петр Войков (на момент расстрела царской семьи – комиссар по снабжению Уралсовета) упоминается лишь в связи с подписанным им требованием об отпуске 11 пудов серной кислоты из аптекарского магазина. В сборнике Аксючица присутствуют два важных документа из материалов расследования 90-х годов, которое вел Соловьев. Первый – «Справка о вопросах, связанных с исследованием гибели семьи российского императора Николая II и лиц из его окружения, погибших 17 июля 1918 г. в Екатеринбурге». В ней приведены основания к возбуждению уголовного дела, обстоятельства расследования, анализ источников, на которые опиралось следствие, перечислены «участники расстрела и захоронения и близкие к ним лица», приведена реконструкция событий. Фамилия Войкова в этом документе не упоминается ни разу. Второй документ – «Сравнительный анализ документов следствия 1918–1924 гг. с данными советских источников и материалами следствия 1991–1997 гг.». Фамилия Войкова упоминается в нем один раз, причем косвенно и вот в каком контексте. Комендант Ипатьевского дома, непосредственный организатор (так у Соловьева) и руководитель казни Яков Юровский в своих воспоминаниях, озвученных в 30-е годы, сообщил, как отбирал 12 человек для расстрела, как двое из них отказались, как выводили царскую семью, как стреляли, извлекали драгоценности, зашитые в корсеты, как везли трупы к месту захоронения, как сломалась машина, и тела пришлось перегружать в пролетку, как возникло замешательство – нужно так спрятать тела, чтобы не нашли... Тут просто необходимо привести масштабную цитату из Юровского, чтобы продемонстрировать: он легко называет имена и фамилии причастных, спокойно говорит о своих действиях – да и отчего бы ему что-то скрывать, ведь в 30-е годы участие в расстреле царской семьи не только не осуждалось, напротив, им гордились. «Я увидел, – рассказывает Юровский, – что никаких результатов мы не достигли с похоронами, что так оставлять нельзя и что все надо начинать сначала, а что делать? Куда девать? Приехал в облисполком и доложил по начальству, сколь все неблагополучно. Т. Сафаров и не помню кто еще послушали, да и так ничего не сказали. Тогда я разыскал Филиппа, указал ему на необходимость переброски трупов в другое место. Филипп вызвал Ермакова, крепко отругал его и отправил извлекать трупы. Я пошел в горисполком к Сергею Егоровичу Чуцкаеву, тогда еще председателю горисполкома, посоветоваться, быть может, он знает такое место. Он мне посоветовал на Московском тракте очень глубокие заброшенные шахты. Я добыл машину, взял с собой кого-то из Обл. ЧК, кажется, Полушина и еще кого-то, и поехали... Пока мы ездили, возник другой план – сжечь трупы, но как это сделать, никто не знает. Полушин, кажется, сказал, что он знает, ну и ладно... Кроме того, у меня возник план в случае какой-либо неудачи похоронить их группами в разных местах на проезжей дороге... Итак, три плана. Не на чем ехать, нет машины. Направился я в гараж начальника военных перевозок, нет ли каких машин. Начальником гаража или заместителем начальника военных перевозок, точно не помню, был товарищ Павел Петрович Горбунов, в настоящее время зам. Госбанка, сказал ему, что мне срочно нужна машина... Поехал к начальнику снабжения Урала Войкову добывать бензин или керосин, а также серной кислоты, это на случай, чтобы изуродовать лица, и, кроме того, лопаты. Все это я добыл. В качестве товарища комиссара Юстиции Уральской области я распорядился взять из тюрьмы десять подвод без кучеров. Погрузили все и поехали, туда же направили грузовик». Следователь Генпрокуратуры Соловьев в своей работе опирается на воспоминания целого ряда непосредственных участников расстрела царской семьи и участников захоронения останков. Он приводит эти воспоминания и констатирует: нет ключевых противоречий между тем, что рассказывали в советские годы участники расстрела, данными следствия 1919 года и данными следствия 90-х. Незначительные расхождения вызваны особенностями памяти конкретных людей – не более. Это доказывает подлинность воспоминаний участников казни и снимает подозрения в поздней редактуре, показаниях, написанных по требованию спецслужб, и так далее. В этих воспоминаниях, помимо воспоминаний Юровского, нет упоминаний Войкова. Не помнят его ни в качестве организатора расстрела, ни в качестве вдохновителя, ни как участника, ни даже наблюдателя во время казни или захоронения тел. Два апокрифа Впрочем, есть и исключение. Фамилия Войкова дважды всплывает в воспоминаниях чекиста Михаила Медведева (Кудрина). Здесь Войков принимает участие в заседании Уралсовета, на котором было вынесено решение о расстреле царской семьи, а также в составлении подложных писем о якобы готовящемся освобождении царской семьи белогвардейцами. Проблема лишь в том, что Медведев (Кудрин) – в то время рядовой екатеринбургский чекист –  «вспоминает» также, о чем Ленин со Свердловым говорили в это время в Кремле, о чем думал и как был настроен Николай II, дает оценку геополитического положения Страны Советов и планов белых. Это трудно назвать личным свидетельством. Обстоятельства появления этих воспоминаний также заслуживают отдельного рассмотрения: дело в том, что в 1962 году Медведев (Кудрин) через партийный архив пытался добиться статуса участника расстрела царской семьи (напомним, это было почетно). Вот только в воспоминаниях других непосредственных участников он или не значился, или упоминался совсем уж вскользь. Потерпев неудачу, чекист в 1963-м пишет трактат «Как все было на самом деле» и отправляет его Хрущеву. В советские времена эти его воспоминания, в отличие от многих других, не публиковались. Еще один источник – теперь уже с масштабными, подробными обвинениями в адрес Войкова – это левый эсер Беседовский, бежавший в 1929 году на Запад и опубликовавший там немало разоблачительных антисоветских работ. Ни малейшего отношения к расстрелу царской семьи или к работе Уралсовета он не имел, зато работал с Войковым в представительстве СССР в Польше. Якобы в ходе именно этой работы Войков поделился с Беседовским, как инициировал расстрел, как возглавил расстрельную команду, как готовился зачитать приговор Николаю II (но Юровский опередил), как участвовал в расстреле, как снял с кого-то из убитых перстень с рубином на память, как лил кислоту, чтобы обезобразить лица мертвых. Ирония ситуации заключается в том, что Войков в частных разговорах с Беседовским действительно мог что-то из этого рассказывать. Некоторые из непосредственных и подтвержденных участников расстрела в своих воспоминаниях активно тянут одеяло на себя, повествуя о своей исключительной роли в избавлении России от «клики Романовых». Такое уж было время... Вот только они не помнят Войкова. А Беседовский не останавливается на достигнутом: по его версии, инициатором убийства вообще был Сталин. К сожалению, именно на «воспоминаниях» Беседовского, который никак не может считаться в этом деле авторитетным источником и чьи работы противоречат всем воспоминаниям участников расстрела, базируются сегодня версии о Петре Войкове как о «детоубийце, палаче, инициаторе и активном участнике казни царской семьи, который лично уничтожал тела при помощи серной кислоты». Это удобные воспоминания, которыми в последнее время активно пользуются в своей деятельности борцы с советскими топонимами и – шире – с советским наследием и советским периодом в истории. При этом все остальные – неудобные – воспоминания просто игнорируются. За какие заслуги? Петр Войков с 1921 года работал в Польше. Вначале в составе делегации по выполнению Рижского мирного договора, затем в статусе полномочного представителя. Следует напомнить, что Польша на тот момент являлась враждебным к Советской России государством, в 1921 году только-только закончилась советско-польская война. В 1927 году Войков был убит белоэмигрантом Борисом Ковердой, который таким образом, по собственным словам, «отомстил за Россию» (в современных источниках приходится сталкиваться с вариацией «отомстил за убийство царской семьи», что не соответствует действительности). Достоин ли советский дипломат в ранге посла, полномочный представитель державы, работавший в недружественном государстве и убитый при исполнении своих обязанностей, быть упомянутым в топонимах? В любом случае (очередная ирония истории) именем Петра Войкова была названа вовсе не станция метро. В 1927 году, сразу после гибели дипломата, его именем был назван подмосковный чугунолитейный завод, вокруг которого вырос рабочий поселок. Его так и называли – Войковский. Войковским стал и московский район после расширения города за счет поселка. Лишь в 1964 году здесь открылась станция метро, логично поименованная по названию района. Подытожим: на наших глазах, буквально за последние несколько лет (даже в 90-е такого не было), был сформирован образ Петра Войкова, не соответствующий исторической действительности. Сегодня этот исторический миф является довлеющим в Сети и оттуда выплескивается на страницы СМИ. На основании этого мифа была раздута кампания по переименованию станции метро «Войковская». И, судя по тому, что в основе этой кампании определенно лежит подлог, дело вовсе не в отдельно взятом революционере и не в отдельно взятой станции. Меж тем ситуация знакомая. Весь 2014 год на Украине продолжался «ленинопад». Бессмысленно было спрашивать у представителей победившего Майдана, чем им не угодил Ильич. В ответ можно было услышать много странного, например «организовал Голодомор и уничтожил миллионы украинцев». Из России за происходящим наблюдали с, мягко говоря, недоумением: что сделали с историческими представлениями целой нации за какие-то 25 лет? Недоумевали, как сейчас выясняется, несколько поспешно. Страсти вокруг переименования станции «Войковская» наглядно продемонстрировали: по мифологизированности собственной истории и готовности значительных масс людей руководствоваться исключительно мифами в ущерб всякой рациональности мы вполне можем догнать соседей.

Теги:  Москва, история, история СССР, московское метро, династия Романовых, переименование

Закладки:

from Взгляд