Политика: «Кровавая пятница» изменит баланс между Россией, Евросоюзом и США

Теракты в Париже нужно рассматривать в контексте идущей на Ближнем Востоке войны, являющейся важной частью трансформации мирового порядка. И тогда становится заметно, насколько разнообразны могут быть последствия парижских событий 13 ноября. Кто и как будет использовать в своих целях трагедию французской столицы? Террор всегда как обнажает существующие проблемы, так и провоцирует ускорение какого-то из уже существующих процессов. Далеко не всегда тем, кто дает команду террористам и тем, кто их вдохновляет, удается добиться желаемого результата. И даже полученный от взрывного эффекта теракта тактический выигрыш может впоследствии обернуться стратегическим проигрышем. Это же относится и ко всем непричастным к организации теракта силам, которые тем не менее рассчитывают воспользоваться их последствиями для достижения своих целей - как внутриполитических, так и глобальных. В парижском случае важно ответить не столько на вопрос «кому выгодно?», сколько - «кто сумеет воспользоваться?». В этом нет никакого цинизма - идет пока еще комбинированная война за контроль над глобальными процессами, мировой порядок меняется на наших глазах, и гибель мирного населения во Франции ничем, по сути, не отличается от уничтожения гражданских лиц в Сирии или Кении.   Что хотел «исламский халифат»? Отомстить за Сирию и войну с «халифатом». Франция владела этим осколком Османской империи, всегда имела там большое влияние, ее участие в сирийских делах заметно и традиционно выше, чем у всех остальных европейцев. Франция бьет по «халифату» - тот в ответ бьет по Франции. Чтобы отстала - но расчет, вроде бы, наивен. Как же Франция после такой крови у себя дома решит прекратить операцию? Ну а если расчет на то, чтобы не допустить ее более активного втягивания в войну в Сирии и Ираке - да, авианосец к Сирии отправили, да, бомбить начали уже полтора месяца назад, но ведь это только начало, все еще можно остановить. «Халифату», чтобы укрепиться и окончательно состояться, нужно отпугнуть от себя всех тех, кто имеет в регионе свои интересы и считает его угрозой своей безопасности. Штаты, Европу, Россию. Заигрывание с «халифатом» англосаксов носит скорее тактический характер - сначала недооценили масштаб, надеялись использовать как противодействие укреплению позиций Ирана в шиитском Ираке, потом ждали, что «халифат» способствует падению Асада. Сейчас США, конечно, тоже рассчитывают использовать «халифат» и войну с ним в своих целях - но для начала нужно разобраться с его собственными мотивами. «Халифат» хочет запугать европейцев, и в первую очередь французов, чтобы не допустить масштабной операции европейских войск на своей территории. А в идеале и вовсе заставить их отказаться даже от участия в нынешней операции американской коалиции. Это задача в принципе достижима. Но только в том случае, если парижские теракты это только начало большой террористической войны - то есть если за 13 ноября последуют декабрьские, январские и дальнейшие акции. Рассчитывать, что с каждым новым ударом Париж, наоборот, лишь укрепится в своем желании воевать с «халифатом», конечно, можно - но вот только никто не знает запас прочности что французского общества, что французской власти. Слишком многое свидетельствует о том, что он крайне мал. И, что еще важнее, у французов нет никакого единства насчет понимания своего места: ни в мире, ни на Ближнем Востоке, ни, что хуже всего, в самой Франции. Кем считать террористов - пришлыми или своими? Это гражданская война или «пятая колонна» наносит удар? Куда идет Франция - к тому, чтобы стать толерантной, бесполой, безнациональной и внерелигиозной ячейкой глобального общества или к мучительной попытке отстоять свою уже плохо различимую идентичность? Воевать на Ближнем Востоке, как во времена колониальной империи или закрыться у себя дома, куда, впрочем, Восток и так уже пришел в виде миллионов иммигрантов, французских граждан в третьем поколении или обладателей статуса беженца? Часть элиты тащит Францию в глобальный панатлантический проект, часть хочет остановить это движение - а народ недоуменно смотрит на происходящее. В этих условиях сильная встряска в виде повторяющихся террористических атак способна изменить направление движения Франции - и такова ставка «радикальных исламистов». При этом некоторые из них озвучивают еще и другие мотивы своих действий, которые, конечно, тоже надо принимать во внимание, но сложно считать основными и даже разделяемыми основной массой сторонников «халифата». Некоторые считают, что терактами «халифат» хочет не отпугнуть Францию, а, наоборот, заманить ее на Ближний Восток - чтобы победить там. То есть Париж отправляет небольшие наземные силы - часть «Иностранного легиона» или спецназ - которые ничего толком сделать все равно не смогут, и, понеся потери, будут вскоре вынуждены с позором вернуться домой. И «халифат» получит ореол «победителя крестоносцев», приобретет новых сторонников как на Ближнем Востоке, так и среди мусульман самой Франции. Конечно, некоторые халифатовцы могут строить такие расчеты - но главным слабым местом тут является даже не странное желание привлечь врага на свою территорию, но упорное нежелание самих французов глубоко залезать в войну с «халифатом». Вероятность отправки наземных войск ничтожно мала даже после парижских терактов. Второй дополнительный - и более весомый - мотив терактов для «халифата» звучит так: в ответ на них начнется мощная антиисламская волна во французском обществе и Париж будет вынужден принимать антимусульманские законы, усиливать контроль над исламскими общинами и мигрантами, что в итоге приведет к радикализации исламской молодежи во Франции. И там станет больше сторонников «халифата». При этом 13 ноября во Франции фактически стартовала президентская кампания - до выборов еще 17 месяцев, и считалось, что важной вехой на пути к ним станут намеченные на начало декабря местные выборы. Но теракты все ускорили - и теперь темы мигрантов, безопасности, ислама, войны на Ближнем Востоке уже точно станут центральными в предвыборной борьбе. В апреле 2017-го будет три главных кандидата - ни один из которых не может рассчитывать на победу в первом туре. Самым непопулярным станет социалист - независимо от того, будет ли это Франсуа Олланд, премьер Вальс или кто-либо еще. Соцпартия практически обречена на поражение. Спасти социалистов может только чудо - например, выбытие из гонки Саркози и выход Олланда во второй тур с Марин Ле Пен, когда элиты попытаются повторить ситуацию 2002 года с ее отцом и Жаком Шираком: тогда, уступив действующему президенту в первом туре всего три процента, во втором туре лидер Национального фронта получил голосов почти в пять раз меньше победителя. Потому что «фашист» - такой образ ему слепила либеральная пресса. Сейчас за победу в первом туре будут бороться Николя Саркози и Марин Ле Пен - при этом бывший президент постарается обойти лидера Национального фронта справа, то есть продемонстрировать, что он больший патриот, чем она. Мимикрия Саркози известна. Но у Ле Пен есть чистая репутация, она идейный боец - а сами теракты по сути подтверждают то, о чем она предупреждала долгие годы, и увеличивают ее популярность. Теперь важно, смогут ли многие ее потенциальные избиратели посмотреть на нее без навязываемого им образа «фашиста Марин». Без этого, даже выиграв в первом туре, Ле Пен не сможет победить во втором. Но независимо от того, кто станет будущим президентом, после 13 ноября поворот Франции неизбежен - вопрос только в скорости предстоящих изменений и их последовательности. Понятно, что приход евроскептика Ле Пен больше всего страшит не французские элиты (часть из них не так уж и далека от ее антиатлантических взглядов), а Брюссель, то есть Евросоюз. Франция, хотя и не является локомотивом евроинтеграции как Германия, все же является важнейшей европейской державой - и ее бунт способен потопить общеевропейский корабль. Или, как минимум, потребовать сменить его курс с атлантического на евразийский - что совершенно не входит в планы той части евроэлиты, что направляет ЕС согласно глобальному курсу ангосаксонских стратегов. Теракты произошли на фоне кризиса с беженцами - и массовое сознание европейцев само склеивает одно с другим. Несмотря на окрики президента ЕС Юнкера о недопустимости отказа от общей политики по приему мигрантов, понятно, что после 13 ноября властям не только Франции, но и ключевой во всех отношениях Германии будет труднее игнорировать требования ужесточить миграционное законодательство. Напряжение в других странах ЕС также не спадает - и все национальные власти понимают, что хотя бы ради выпускания пара нужно как-то отвечать на недовольство общества политикой открытых дверей. Очутившись между молотом общественного мнения и наковальней «атлантической солидарности», правительства европейских стран все-таки выберут то, что им ближе, то есть собственные страны. Поэтому мягкая коррекция в сторону уступок национальному чувству в Европе все же произойдет. Но вот станет она лишь тактическим ходом или началом серьезных перемен во всей европейской политике, будет зависеть как от последующих событий, так и перераспределения долей власти внутри европейских элит. США будут пытаться использовать эффект от парижских терактов в своих целях. Штатам нужно отвечать на усиление российского влияния на Ближнем Востоке, в первую очередь на операцию в Сирии. Сам Вашингтон воевать не хочет - причем дело не в Обаме, даже республиканцы-неоконы, выступающие за отправку войск в Сирию и Ирак, говорят о международном контингенте, в котором на американские войска приходилось бы всего 10 процентов. То есть воевать должны другие - в том числе и европейцы, среди которых несомненное первое место занимают французы. Париж нужен США в Сирии и Ираке не только в качестве живой силы - а как комиссар, главный представитель Запада в деле сирийского урегулирования. Чтобы и Асаду у власти остаться не позволил, и на уничтожение халифата работал, и русских ограничивал, и тонкую дипломатическую игру со странами Залива вел - такой вот на все руки мастер. Америка играет на французских амбициях - как уже было в Ливии - и на том, что Париж гораздо глубже других европейцев погружен в сирийский конфликт. Но сделать из французов «ближневосточных немцев» (которым в Европе Штаты «как бы» отдали Украину - в смысле повесив на Берлин выяснение отношений с Россией из-за Киева) одним терактом не удастся. К тому же сирийско-халифатовский клубок сложнее украинского, не только в военном, а в геополитическом отношении, и Франция не стремится залезать в него, тем более чтобы таскать каштаны из огня для американцев. В целом французская элита проявляет все более скептицизма в отношении «атлантической солидарности». В этих условиях манипулировать французским правящим классом становится все труднее. Тем более, что Вашингтону необходимо вести во Франции сразу несколько важнейших программ: и провести через своих сторонников-атлантистов одобрение Трансатлантического соглашения, и обеспечить продление санкций против России. Сирийская игра также является важной для США - но даже если бы Париж решился стать атлантическим «уполномоченным» по халифату, то мог бы потребовать за это уступок в других вопросах. Одной из них могла бы стать большая самостоятельность в отношениях с Россией - после истории с «Мистралями», наглядно и некрасиво продемонстрировавшей всем несамостоятельность Парижа, Олланду нужно как-то реабилитироваться. Создание большой коалиции против «халифата» по российскому сценарию - то есть через резолюцию Совбеза ООН и признание Асада - было бы слишком сильным подарком Москве и противоречило бы всей предыдущей борьбе Парижа с «кровавым диктатором». Поэтому выступление Олланда в Национальном собрании в понедельник, его предстоящие переговоры с Обамой и Путиным о том, что «нужно объединить в рамках большой коалиции усилия всех сторон, которые борются с «исламским государством», нужно рассматривать как часть дипломатической игры, но не как реальный шаг в сторону появления «единого фронта». Но вот смягчение санкций в отношении России - с тем, чтобы Москва в ответ сняла свои ограничения - вполне может быть той ценой, которую Париж запросит с Вашингтона и Брюсселя. В этой игре Франция не имеет права решающего голоса. Но если Париж присоединится к таким известным противникам санкций как, например, Италия, Австрия и Греция, баланс «санкционных сил» в ЕС может измениться. Это вовсе не запрограммировано - но в любом случае, подвижка Франции в сторону позиции России по Сирии после «кровавой пятницы» практически неизбежна, а значит, произойдут изменения и в общей расстановке в треугольнике США-Европа-Россия.

Теги:  Франция, Евросоюз, Ближний Восток, внешняя политика США, Париж, теракты, война в Сирии, халифат

Закладки:

from Взгляд